«Я родилась в 1939 году в деревне Павлищево. Детей в семье было трое — я была младшей, сестра и брат были старше меня на три года. Когда началась война, отца забрали на фронт, мама рассказывала, что перед тем как уйти из дома, он посадил нас на коленки, попрощался с каждым из нас..., больше мы его не видели. Он не вернулся с войны, осталась только горькая память в наших сердцах, а в «Книге Памяти» по Бежаницкому району запись на 31 странице — «Анисимов Афанасий Андреевич... пропал б/вести в ноябре 1944 года».
Детство было голодным, холодным. Когда немцы заняли деревню, они поселились в домах, как хозяева, мы ютились где-то по углам. Помню, как мы, дети, тихонько сидели на печке и украдкой выглядывали, смотрели как они ели. Уж как нам есть хотелось... Иногда они давали нам по конфетке — монпансье, были такие в железных баночках. Но в своем доме нам жить так и не пришлось, нас выселили в деревню Орешки, несколько семей поселили в один дом. Помню, как мы, дети, гуляли в саду, жгли костры, а рядом везде валялись снаряды, как нас бог уберег от беды — чудо, да и только. Когда немцы уходили, оставляли деревню, они ее подожгли, все дома горели, дым, огонь, страх, немцы собрали нас всех и погнали, мама меня на саночках везла. Суматоха была большая и в этой суматохе мы сумели скрыться, а когда вернулись — стояли только печные обуглившиеся трубы, да головешки вокруг. Пришлось уходить в лес, делать землянки, наши матери сооружали их из соломы, и мы кутались в какое-то тряпье, которое нас практически не спасало, к земле за ночь примерзали. Стоял холодный студеный февраль, земля промерзла, и выкопать настоящую землянку, просто у женщин не было сил. Однажды с братом решили сходить в другую деревню, за одеялом, взяли саночки, пошли, одеяло каким-то образом взяли, но нас заметили немцы, стали стрелять по нам, благо лес был рядом, мы бросились туда, к шалашам, ползком, прыгнув под крутой берег, бросив и санки и одеяло. Немцы преследовать нас не стали, наверное, решили, что убили. Когда стемнело, за одеялом вернулись, забрали. Страху, конечно, натерпелись, и опять же, чудом остались живы. А потом кто-то из односельчан случайно нашел заброшенную, не сожженную немцами ригу — сарай, в котором в свое время сушили зерно, и собрались все туда. В этом сарае была печь. На верху постлали жерди, на них солому, вот там и спали, а когда печь начинали топить — все выходили на улицу, т. к. печь топилась по-черному. В риге не было трубы и все было в дыму. Когда район освободили от немцев, мы вернулись в свою деревню, копали землянки и в них жили. Хотя в них и темно, но было тепло, из бочки соорудили печку, которая и обогревала, и согревала, вот только готовить на ней было нечего, голодно было.
