• Главная
• Публикации
• Попов Альберт Афанасьевич. От границы – на север

Попов Альберт Афанасьевич родился в 1935 году, в деревне Староселье Ушачского района, Витебской области. Образование высшее: окончил Даугавпилсское авиационное радиотехническое училище и Рижское высшее командно-инженерное училище. Служил в ракетных войсках в Белоруссии.

"Мой отец, старший лейтенант Попов Афанасий Степанович, был начальником штаба 4-ой пограничной комендатуры Мариупольского пограничного отряда НКВД, дислоцировавшегося в Литве. Там, на самой границе, война и застала нашу семью. 22 июня 1941 года, ровно в четыре часа утра, загромыхали стрельба и взрывы. Отец бегом поспешил на заставу. Мама моя, Александра Александровна, сразу стала нас, троих сыновей, успокаивать, что это идут учения на заставе. В то время учения были обычным делом.

Довольно скоро возле дома остановился автобус, пришедший с заставы, в нем уже сидели семьи других пограничников. Мы быстро загрузились, успев взять с собой чемодан с вещами (спустя годы мама шутила, что у нее было четыре чемодана – три живых и один с одеждой). Помню, как отец успел вскочить на подножку автобуса и попрощаться с нами. Больше мы его никогда не видели.

Отец, конечно, знал о времени начала войны, так как в расположении пограничной комендатуры был задержан перебежчик с польской стороны. Я даже знал, что перебежчик содержался на гауптвахте погранкомендатуры. И до того еще подготовка фашистов к войне не была большим секретом, поэтому всегда держался наготове автобус и грузовая машина, чтобы успеть вывезти с границы семьи военнослужащих.

По дороге от границы, подальше в тыл, наш автобус и машина часто подвергались бомбардировке. Запомнился мне воздушный бой между нашими самолетами и фашистскими. Однажды в машину, а в ней были люди, попала бомба – все в ней погибли. По всей территории приграничья фашисты выбрасывали парашютистов-диверсантов, целый отряд таких парашютистов как-то остановил наш автобус, но не причинил нам вреда и быстро разбежался, - очевидно, в какой-то момент им стало не до нас.

Осенью, должно быть, 41-го мы приехали в поселок Каменку Мезенского района, Архангельской области. Мезенский район – это родина наших родителей. Вся жизнь здесь сосредоточена вокруг лесопильного завода, где древесину пилили, сушили и пароходами отправляли по реке Мезени. Лучшая часть леса экспортировалась в Скандинавию и Англию, и на рейде всегда стояли иностранные пароходы. Теперь нам предстояло здесь жить.

В конце тридцатых годов мамины родители жили в деревне Козьмогородское этого же района. У них было неплохое хозяйство – дом, поля, луга, как и у всех местных жителей. Здесь никогда не было крепостного права – народ чувствовал себя вольно. Но в этом суровом климате достаток достигался большим трудом – работали и взрослые, и дети, а семьи всегда были многочисленными. Мой дед Алешин Александр Степанович и бабушка Серафима Михайловна имели шестерых детей. Деревня Козьмогородское (теперь Городок) находится в 50 километрах от устья реки Мезени, которая впадает в Белое море. Население поселка обязательно занималось рыбной ловлей, в хозяйствах имелись свои лодки, карбасы, на которых плавали в Белое и Баренцево моря за треской и сёмгой. Карбасы оснащены парусами и веслами, их владельцы назывались поморами.

Но в тридцатых годах стали создаваться колхозы, в стороне остаться никто не мог. И как обычно в те годы, самых зажиточных, то есть самых трудолюбивых, стали раскулачивать. Перед самой войной дед был осужден на семь лет. Вышел из заключения в 1946-м и, не прожив дома даже года, умер. Здоровье было подорвано. При раскулачивании семья лишилась всего, что было нажито не одним поколением. Тогда семья деда переехала в поселок Каменку – работать на лесозаводе.

Сыновья деда Василий, Георгий и Виктор построили небольшой домик, в одну комнату, и стали жить всей семьей, то есть, кроме них, -Серафима Михайловна и две дочери, Фелицата и Иринья. А мама Александра вышла замуж еще в деревне, до переезда семьи сюда, отец поступил учиться в школу пограничников, и они уехали с Севера. Василий женился, родилась дочь Маша, но жена вскоре умерла. Сестры Фелицата и Иринья вышли замуж, у Ириньи родились двое детей.

Когда началась Вторая мировая война, Василия призвали в армию, и он погиб в последнем бою с белофинами. Георгий и Виктор в 1941 тоже были призваны в армию. Забегая вперед, скажу, что Виктор закончил офицерские курсы, получил звание младшего лейтенанта и погиб в первом же бою – ему не было и двадцати лет. А Георгий служил в морской пехоте, защищал Кольский полуостров, освобождал занятые врагом острова и побережье, после войны вернулся домой, один из троих сыновей.

В этом домике оказалась и наша семья – трое детей и две взрослых женщины. Таким образом, в одной комнате ютилось более десяти человек. Не помню, сколько мы тут прожили. Позже мы переселились в длинный деревянный барак (на севере дома только деревянные), где нам выделили угол, завесив его простынями от других, таким же образом устроенных «комнат».

Через какое-то время нам дали настоящую комнату в общей квартире, на первом этаже поселкового двухэтажного дома. Хотя было холодно и постоянно пахло туалетом, но жить можно было.

Маму приняли на работу в пекарню. Там она работала сначала грузчиком – разгружала вручную мешки с мукой, а затем стала пекарем. Помню, как мы, трое малышей, приходили к ней в пекарню с надеждой, что нас там покормят. Работники пекарни сочувствовали нам и давали поесть. А когда появлялось начальство, нас прятали в шкафчики для одежды.

Однажды, когда мы вышли из пекарни, нас задержал мужчина и вывернул наши дырявые карманы. А в них было спрятано по калачу… До сих пор не знаю – это была слежка за утечкой хлеба или уличное хулиганство? Но так показалось страшно в ту минуту, что калачи утратили свое значение и я даже не помню, забрал он наше богатство или нет.

В конце 41-го или в начале 42-го мама получила похоронку: отец погиб и похоронен на заставе. Но позднее, скорее всего, в середине 42-го, пришло сообщение, что отец пропал без вести. И еще позже знакомый отца написал маме, что отец был в партизанском отряде, и при одном обстреле отец упал… С тех пор никаких известий о нем не было.

Когда радио сообщило о Победе над фашистами, радовались все, но многие еще и плакали, что их отцы и мужья никогда не вернутся домой, к матерям, женам и детям.

Летом 45-го мать поехала в Литву, туда, где была наша пограничная застава. Ей удалось узнать, что пограничники было захоронены в братской могиле. Но нашего отца среди них не было. Очевидно, второе сообщение, что он пропал без вести, более правдоподобное.

Поездка в Литву заняла у матери почти полгода. Все это время мы находились в детском доме, в городе Мезени. Тяжелое было время, голодное. Детей было много. В летнее время мы работали в поле, а те, кто был постарше, пасли лошадей. С осени ходили в школу. Отношения между воспитанниками и сотрудниками детдома были очень хорошие – так мне запомнилось.

В 46-м мать вышла замуж за хорошего человека, Сахарова Ефрема Васильевича. У нас появился второй отец. Мы его так и звали - папой. Теперь у нас был в городе Мезени свой дом. Можно сказать, жизнь наладилась. А дальше – школа, служба в рядах Советской Армии, одним словом, взрослая жизнь".

 

Из сборника очерков о детстве в период Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. «Пули искали меня…» (Рига, 2015).

Публикация согласована с редактором-составителем Панченко Верой Иосифовной,

писательницей, поэтессой, переводчицей, журналисткой, членом Союза писателей Латвии,

членом Союза российских писателей (гг. Рига, Псков).