• Главная
• Свидетельства
• Столярова Евгения Дмитриевна

Евгения Дмитриевна - бывшая учительница русского языка и литературы Куньинской школы, 1926 года рождения, уроженки деревни Антухово.

«22 июня 1941 года мы были в ягодах в Лелюхинском мху (за нынешним ПМК). Мать сказала, что началась война. Я сначала не обратила на это внимания. Вспоминаю первую бомбежку Куньи. Мой отец ночью сторожил тюки льноволокна на пакгаузе. Стратегическое сырье всегда быстро увозили. А в этот раз задержали. Отец послал меня днем покараулить, так как очень устал. Сказал, чтобы взяла книжку и посидела. Я сидела на тюках и читала книжку. И вдруг прилетел немецкий самолет. Он летел ниже проводов, и никто его не ждал. На крыльях у него были черные кресты с желтой обводкой. Красноармейцы бросились по кюветам, а я залезла под брезент и от страха провалилась между тюками до самого дна. На месте нынешней администрации были тогда мельница и пекарня. Один красноармеец вытащил меня из тюков. Смотрю, все побежали к Красной Горке. И я туда побежала. Самолет летел очень низко. Сидели там до вечера. Пришел милиционер, походил по кустам ничего не нашел. Домой вернулась только ночью. Бомбы были небольшие, упали они между вокзалом и пакгаузом и большого вреда не причинили.

После этого мы ушли жить в деревню Карлышкино около Кузнецово и приехали жить в Кунью только осенью. В Карлышкино все четверо жили, пока не пришли немцы 22 августа.

У нас все 22-го: война началась 22 июня, немцы пришли 22 июля, немцы ушли 22 января. Отец каждый день ходил на работу в льнозавод. 22 августа пришел домой в обед, сказал, что их распустили, скоро будут немцы. В этот день раненые красноармейцы шли вдоль деревни к Торопцу сплошным потоком с утра до послеобеденного времени, так что хозяйки даже не смогли перейти через дорогу, подоить своих коров в поле. Поили солдат водой из колодца и квасом. Через два дня немцы пришли в Карлышкино, причем со стороны Торопца. Что стало с теми ранеными, я не знаю.

Из Великих Лук эвакуировалась в Золотухино жена брата — Мария с двумя детьми 2-х и 5-ти лет. Брат работал на железной дороге в Великих Луках. Она боялась, что ее бросят с малыми детьми, поэтому нас с сестрой направили к ней жить. А там уже проживало много родственников. Отдавали последнее, делились друг с другом.

В соседней деревне Захарцево произошел инцидент, хорошо известный в районе и за его пределами. Немцы в одном из домов угощались медом за столом у одного из хозяев, а комсомолец Николай Забойников, работавший до войны в библиотеке, бросил им в окно гранату. За это немцы отобрали несколько мужчин-заложников из деревни и расстреляли их в виде акции устрашения и мести. И вот эти немцы злые пришли через горку в деревню Золотухино. У нас за баней был вырыт окоп и там хранились тюки с вещами. Немцы все это нашли, унесли и разбросали. Не тронули только тюк одной из женщин, поверх которого лежали грязные пеленки. Потом пошли в Антухово, мою родную деревню. Мы человек 20 стояли у дома и смотрели, как они уходили. Они дошли до горы и пустили по нам очередь. Мы бросились в погреб.

Позже немцы пришли: «Русь! Пук! Пук!» — уходите, говорят. Мы ушли в Дровосеково. Пошли к Карасевым, в семью будущего Героя Советского Союза Лени Карасева (из той семьи происходила Мария — жена брата-железнодорожника). Были там ночи 2-3, когда возвращались назад по тропинке, немцы стали по нам стрелять. Мы убежали в овражек и там переждали. А потом пошли в Золотухино. Это было в начале осени. Затем отец пришел и сказал, что все успокоилось, и мы пошли жить в Кунью. Отец работал при немцах сторожем в пекарне и приносил домой хлеб, с этого мы и жили.

Вспоминаю вторую бомбежку. Я пошла в железнодорожный магазин отоваривать железнодорожные карточки невестки Марии. Магазин находился напротив тогдашнего здания администрации, а позже райисполкома на территории нынешнего парка. Тогда парка еще не было. Парк посадили детдомовцы после войны. Детдом находился в здании райисполкома. Вдруг прилетела немецкая «рама». Она никогда не снижалась. Завизжали бомбы — маленькие черные точечки, которые все увеличивались и увеличивались. Я остановилась лишь, когда прибежала домой в Золотухино. В этот раз разбомбило деревянное здание почты (стояло за зданием старой администрации), а также бомба попала в дом, и убило мать Марии и солдата, бывшего на постое. Эта бомбежка была уже не раньше осени 1942 года, когда я вернулась из ФЗО.

Наших девчонок отправили на Калининский резиновый завод, а там еще дальше на торфоразработки в Редкино рядом с Завидово заготавливать торф для завода в Калинине. Жили в фанерных бараках. В Калинине все рабочие завода постоянно ходили черные в резиновой пыли, и все стулья и столы тоже были черными. В Редкино вместе со мной работала Туся Грузде. Было холодно. Торф был разлит еще до войны. Он долго лежал, высыхал. Затем трактор резал его на «буханки», и он еще лежал, досыхал. После этого его голыми руками выбирали работники и складывали в штабеля, и по узкоколейке торф увозили. Торф густо порос пыреем и осотом. От осота было много заноз, и руки были в гнойных волдырях. В медпункте руки только мазали мазью, а перевязывать было нечем.

Когда немцы уходили из Куньи, они взорвали водокачку, испортили стрелки, шпалы. Они были на лошадях. Мы жили тогда на Набережной. Отец пришел с работы на пекарне: «Выходите на улицу — немцы уезжают из Куньи». Был морозный день. Немцы на санях скрипят. Громко разговаривают. Какое-то время никого не было. Потом немцы приехали из Лук на разведку. Говорят, их встретили огнем наши бывшие полицаи (их человек 5 было), а совсем не партизаны. Но это полицаям в зачет пришедшие партизаны не взяли. Их вывели за семафор (который в сторону Великих Лук) и расстреляли. На улице Набережной в доме № 9 жил служивший в полиции Николай Журавлев. Его семью репрессировали, а в их доме какое-то время находился райком комсомола, затем дом вернули семье, и в нем проживала его жена Прасковья Ивановна. Также полицаем работал Ванька Борецкий (Богданов). Его семью тоже репрессировали.

Пришедшие партизаны в бывшей столовой первым делом официально справили свои свадьбы, так как за месяцы партизанства они обзавелись женами. Я вместе с другими подростками бегала смотреть на это событие.

День Победы я встретила в Западной Двине, где училась на учительницу начальных классов. Был большой праздник. Одной из учительниц муж прямо из Берлина прислал телеграмму, поздравляя ее с Победой. Все ее поздравляли. Радовались вместе с нею. И вдруг я заметила, что нигде нет Ани Крыловой. Я пошла ее искать и нашла ее под кустиком. В обнимку с пятилетней дочерью она сидела и плакала. Ее муж погиб на войне. Даже сейчас мне часто снится низко летящий немецкий самолет. И я в страхе просыпаюсь посреди ночи».

 

Источник:

Они выросли на войне : о деятельности Псковской региональной общественной организации «Дети войны» и воспоминания о годах военного детства членов этой организации : [сборник / Н. А. Акимова, Л. Г. Егорова, А. Н. Ножка ; сост.: Акимова Н. А., Егорова Л. Г., Ножка А. Н. и др.]. - [Псков : Псковское возрождение, 2025]. - C.57 – 59.

Публикация согласована

с председателем Псковской региональной общественной организации «Дети войны»

Александром Николаевичем Ножкой.