• Главная
• Свидетельства
• Солянова Лидия Николаевна. В раннее, солнечное утро…

Солянова Лидия Николаевна родилась в 1929 году, в городе Нежине Черниговской области (Украина). Окончила Даугавпилсский педагогический институт. Работала преподавателем, а затем методистом.

"Мамины родители были зажиточными хозяевами, семья большая, все старшие дети работали вместе с отцом с раннего утра и до позднего вечера. Когда моей маме было семь лет, бабушка умерла от тифа, спасая от этой заразы своих детей. С какого-то времени кухней стала заниматься неродная мать.

В 1930 году деда Константина Самсоновича Охонько забрали, и прошел слух, что – расстреляли. Мачеха собрала всё ценное и… исчезла. Два старших брата, у которых к этому времени было высшее образование, уехали. Моего отца забрали и сослали в Архангельскую область, на лесоповал. Мама осталась одна с двумя детьми: сестренке было два с половиной года, а мне исполнился год. На ее попечении еще семья моего отца – дед Семен Пинчук, бабушка и два папиных младших брата Михаила и Ивана.

В 1930 году мама получила записку от своего старшего брата, жившего в Севастополе, где он работал преподавателем истории в школе. Брат писал: «Если хочешь сохранить детей и свою жизнь, надо немедленно покинуть этот дом». Мама понимала, что медлить нельзя. Она раздала все вещи родственникам и соседям, взяла одного ребенка на руки, другого за руку, села в поезд и уехала к брату в Севастополь. А через несколько дней семью отца, деда семена, бабушку и младших братьев, вместе с другими состоятельными семьями, погрузили в товарный вагон и сослали в Сибирь.

Бабушка рассказывала, что везли их в товарных вагонах и не выпускали до тех пор, пока не переехали Урал. А потом высадили всех в лесу, а поезд пошел дальше.

Была осень. Мужчины не теряли времени: они собрали деньги, разбились на группы в несколько человек и разошлись в разные стороны в поисках ближайших деревень. Спустя какое-то время стали возвращаться, – кто с топорами, молотками, пилами, гвоздями, кто – с продуктами.

Стали копать землянки. землянки. Первую зиму прожили в землянках. Работали в лесу, заготавливая бревна на строительство домов. Летом поставили небольшие рубленые домики – получилось новое селение. В этих домиках пришлось прожить 25 лет.

На следующий год папины братья Миша и Ваня пошли в школу за 15 километров. Обувь была одна на двоих. В школу ходили по очереди. Старший Миша чаще учился в школе, а Ваня чаще учился на печи. Однако, закончили школу одновременно. Миша стал учителем в поселке. Ваня решил поступить в Челябинский политехнический институт, но документы у него сразу после школы не приняли, так как ему было лишь 15 лет. Но потом послали запрос в Москву, а Москва разрешила Мише быть студентом… Закончив институт, Миша поступил в аспирантуру. Домой приезжал каждое лето, помогал по хозяйству: косил траву, заготавливал дрова, а бабушка очень гордилась этим.

Я не знаю, как соединилась наша семья после того, как папа отработал на лесоповале три года. Помню, что жили мы в Казахстане, а потом в Узбекистане. Но родители мечтали об Украине…

В городе Коканде, недалеко от Ташкента, я поступила в первый класс. Запомнились отдельные эпизоды: в нашем небольшом поселке казахи жили в юртах. Каждое утро казашки уходили в степь с чайниками в руках. Я долго ломала голову: зачем? Оказалось: они были очень чистоплотными.

А в Узбекистане помню, как на базаре узбеки продавали молоко большими бидонами. Когда приходили люди в белых халатах с проверкой, продавцы опрокидывали ногой бидоны, и молоко разливалось по всему рынку. Я как-то заглянула в пустой бидон, а на дне его был белый порошок…

Мечта родителей вернуться на Украину осуществилась только в 1939 году. Мы переехали в Донбасс, в город Дзержинск. В 1940 году родилась моя младшая сестра Алла. На всю жизнь мы запомнили день 22 июня 1941 года.

Началась война. Мужчин забирали в армию, ушел и отец. В магазинах появились очереди, магазины наполнились шумом и беспорядком. Через несколько дней продуктов и хлеба стало не хватать, и очереди занимали с вечера. Беспорядка стало еще больше.

В городе неспокойно: где-то слышны взрывы, иногда летали самолеты, проходили строем бойцы. Было раннее, солнечное утро, когда мы в свои окна увидели, что по улице разъезжают немцы на мотоциклах. Жители боялись выйти из дому…

Запасы продуктов таяли с каждым днем. По вечерам люди начали растаскивать продукты и вещи из бесхозных магазинов, отнимая друг у друга награбленное. Как-то и мы с сестрой пошли в центр города, надеясь раздобыть хоть что-нибудь. Зашли в магазин, окна и двери которого были разбиты. Внутри полки все сломаны, большая толпа, все толкают друг друга, что-то выкрикивают, нельзя ничего понять, так как темно и очень пыльно. Нас отшвырнули в другую сторону, где уже ничего не было. Мы подняли соломенную шляпку, несколько пуговиц и пошли домой, разочарованные.

Мама рассказала, что люди ходят на колхозные поля. Там, конечно, урожай давно убран, но все перекапывают землю и находят немного овощей: картофель, морковь, свеклу. На другой день мы со старшей сестрой поднялись пораньше, взяли какие-то мешочки, самый большой столовый нож и кочергу (в нашей квартире было печное отопление, был еще и совок, но мы решили, что им ничего не накопаем).

На поля ходило много народа, собираясь группами, - мы примкнули к одной из них. Шли довольно долго. Ближайшие поля были уже перекопаны – надо было идти дальше. Остановились на одном поле, на котором когда-то был неплохой урожай. На земле кое-где оставались картофелинки с горошину. Мы собрали их и вернулись домой, усталые, с почти пустыми мешочками. Дома плакал голодный ребенок – так хотелось принести хоть немного съестного.

Жители потянулись в деревни, собрав какие-то вещи на обмен. Мама тоже меняла вещи на продукты. Однажды принесла целое ведро картошки – как мы радовались! Но она быстро кончилась…

С каждой разом маме приходилось уходить все дальше. Теперь она не возвращалась на ночь. К этому времени та группа, с которой мама ходила, уже имела тачку.

Осень не дремала. С каждой ночью становилось все холодней. Пожилые жители предусмотрительно стали думать, где бы добыть топливо. Придумали: стали ходить к доменным печам, где лежали большие кучи шлака и золы, чтобы их просеивать – попадались куски не сгоревшего угля, так называемый кокс. Мы тоже ходили туда, иногда набирали полведра кусков и ликовали: можно будет приготовить обед и обогреть комнату.

Школы были открыты, мы сходили туда несколько раз, но постоянно посещать занятия не могли: надо было сидеть дома с ребенком или ходить добывать пропитание и что-либо на обогрев.

Заметили: стали чаще летать самолеты и бомбить наш город. Наша сестричка при шуме самолета поднимала руку вверх и кричала: «би-би!», а мы в комнате суетились, не зная, куда нам деваться – бежать на улицу или оставаться дома.

Однажды мама ушла в очередной поиск продуктов, а нам, в случае чего, посоветовала вести себя, глядя на соседей. По вечерам они собирались во дворе и делились новостями и своими мыслями. Кто-то из них оставался ночевать во дворе, кто-то рыл окопы, чтобы спрятаться во время бомбежки. В один из таких вечеров, уложив маленькую сестренку спать, мы вышли во двор. Вдруг послышался рев самолета, потом взрывы – первый, второй, третий… Все легли на землю, а когда самолет улетел, мы побежали на второй этаж, в свою квартиру. На лестнице было темно, пыльно и пахло гарью. Услышали крик ребенка. Открыв дверь, увидели сквозь дым и гарь, в свете окна, что Алла стоит на подоконнике (кровать, где она спала вместе с мамой, находилась возле окна). Как она забралась на подоконник, было непонятно. Старшая сестра быстро схватила ее и, успокаивая, вынесла в общий коридор, так как в комнате нечем было дышать.

Когда все немного улеглось, мы вошли в комнату – стена напротив была изрешечена осколками. Мы решили заглянуть в другую комнату – дверь не открывалась. С большим усилием отодвинули ее, но зайти побоялись: противоположной стены (выходящей на улицу) не было, пол накренился, какие-то вещи валялись на полу.

Утром мама с соседями возвращалась из поездки. Увидев разрушенную стену нашей квартиры, она потеряла сознание. Соседи стали приводить ее в сознание. Когда очнулась, мы, трое ее детей, были рядом. Она заплакала от радости. Так мы остались без квартиры.

Во время войны люди сплотились, помогали друг другу, участливо вникали в проблемы и хоть советом старались облегчить жизнь. Нам надо было искать жилье. Мы выслушивали все советы. Люди говорили, что многие немцы, жившие здесь до войны, уехали в Германию, - в городе много пустых квартир. Еще мама вспоминала, что когда она ходила за продуктами, где-то видела пустые хаты.

Через некоторое время она действительно нашла в какой-то деревне пустой дом с заколоченными окнами. Соседи сказали, что хозяев давно не видели. Мы поселились в этом доме. Раскопали огород. Мама решила собрать хорошие вещи на продажу и купить корову. Здесь в каждом доме было хозяйство, и мама быстро нашла корову в обмен на вещи.

Огород, корова! Мама умела держать хозяйство. Наше положение улучшилось. К сожалению, не надолго – немцы корову забрали. Отбирали скот у многих, но иные умели прятать своих свиней, овец и коров.

Жилье пришлось менять несколько раз: появлялись хозяева, ругались, выгоняли нас на улицу. Мама в поисках продуктов уезжала все дальше на запад: летом здесь был неурожай, а западней, как говорила мама, неурожая не было, так как там леса и горы и всегда идут дожди.

Однажды мама вернулась и сказала, что нашла поселок, совершенно пустой: раньше там жили советские немцы. Сейчас его заселяют беженцы. Вещей у нас уже не было – нужно было искать другой способ пропитания. Мама часто подрабатывала у хозяев, которые платили продуктами.

Приближался фронт. Немцев стало много. Выгоняют все население копать противотанковые рвы – в любую погоду. Траншеи были глубокими, копать и выбрасывать из них мокрую землю очень тяжело. Нам, девчонкам, было особенно трудно. Сверху, по краю ходили автоматчики, если остановишься или присядешь – сверху на голову или в спину летел камень или ком земли.

Во дворе был колодец. Вода - только в нем, но нельзя было к нему пробежать, чтоб не хлопнул снайперский выстрел. Это стреляли наши. В сарай немцы привезли много бутылок с горючим – страшно было, что снаряд угодит туда и всё взорвется.

Однажды был ночной бой. Наутро всё стихло. Дым растянуло. Солнце. Мы пошли по деревне. Много трупов - и немцев, и советских солдат. Они были в самых разных позах – как застала смерть. Смотреть было невозможно. К обеду приехали санитарные команды, всё было убрано.

Пришел конец страху – наши пришли. Тишина. Все очень радовались.

Мы выжили. Люди подсказали, что на Днестре есть небольшой городок Хотин, там легче устроиться на работу. Уехали туда. В Хотине я окончила 8, 9, 10 классы и поступила в Черновицкий университет. Однажды в театре встретила свою судьбу и приехала в Даугавпилс, где окончила Даугавпилсский педагогический институт. Отработала 15 лет в школе и 20 лет – в системе профтехобразования. Получила диплом «лучший по профессии», восемь лет возглавляла методическую работу преподавания русского языка в Латвии. В 1975 году, в год русского языка, на Международном форуме, была единственным методистом, представлявшим Латвию. Последние десять лет работала в Рижском художественном полиграфическом училище. Сейчас – на пенсии".

 

Из сборника очерков о детстве в период Великой Отечественной войны 1941 – 1945 гг. «Пули искали меня…» (Рига, 2015).

Публикация согласована с редактором-составителем Панченко Верой Иосифовной,

писательницей, поэтессой, переводчицей, журналисткой, членом Союза писателей Латвии, членом Союза российских писателей (гг. Рига, Псков).